Іоанна Крестителя убиваютъ и погребаютъ. Ученики возвращаются съ проповѣди. Святой Великий Пророк Предтеча и Креститель Господень Иоанн. Іоанна Крестителя убиваютъ и погребаютъ. Ученики возвращаются съ проповѣди. Іоанна Крестителя убиваютъ и погребаютъ. Ученики возвращаются съ проповѣди.
Что написано в Библии о...
Андреев Л. Салтыков-Щедрин М. Горький Максим, Жизнь Клима Самгина Петр Федорович называл гвардейцев «янычарами», а сам завел голш-тинскую гвардию, русских же солдат мучил экзерцициями по русскому образцу, одел их в прусские мундиры и сам хвастался прусскими орденами. Квитка-Основьяненко Г. Куприн А. Феофил Толстой сочинил несколько прелестных романсов том II, стр. Лакиер сочинил книгу о геральдике стр. Жеребцова: la regence du gouwernement три советника и один асессор; и о том, что апрельская книжка «Отечественных записок» у г. Жеребцова le Contemporain очень толста и т.
Добролюбов Н. Жеребцовым Ибо участвовал в делах с мятежниками, причем понес ядерную контузию, имеет ордена. Короленко В. Пущин имел орден Андрея Первозванного. Пущин И. Письма Но в ожидании его, идеала — женихи и кавалеры разных орденов и простые кавалеры, военные и статские, армейские и кавалергарды, вельможи и просто поэты, бывшие в Париже и бывшие только в Москве, с бородками и без бородок, с эспаньолками и без эспаньолок, испанцы и неиспанцы но преимущественно испанцы , начали представляться ей день и ночь в количестве ужасающем и возбуждавшем в наблюдателях серьезные опасения; оставался только шаг до желтого дома. Том 2 Рыцарь Иоганн Вальдгус фон Ферзен был богат, чем не могли похвастаться остальные его товарищи по оружию, рыцари ордена меченосцев.
Он возвышает меня и вас над тысячами людей, которые хотели бы поступить так же, как я, но не решаются из малодушия или мелких расчетов.
Но вы не порядочны. Вы боитесь свободы и насмехаетесь над честным порывом из страха, чтобы какой-нибудь невежда не заподозрил, что вы честный человек. Вы боитесь показывать меня своим знакомым, для вас нет выше наказания, как ехать вместе со мною по улице… Что? Разве это не правда? Почему вы до сих пор не представили меня вашему отцу и вашей кузине? Нет, мне это надоело, наконец! Извольте представить меня вашему отцу! Он принимает ежедневно по утрам от десяти до половины одиннадцатого.
О, как вы низки! Вся суть в том, что вы ошиблись и не хотите в этом сознаться вслух. Вы воображали, что я герой и что у меня какие-то необычайные идеи и идеалы, а на поверку-то вышло, что я самый заурядный чиновник, картежник и не имею пристрастия ни к каким идеям. Я достойный отпрыск того самого гнилого света, из которого вы бежали, возмущенная его пустотой и пошлостью. Сознайтесь же и будьте справедливы: негодуйте не на меня, а на себя, так как ошиблись вы, а не я. До главного договорились, слава богу.
В записях отдельных лож в Ирландии и в ложах « Древних », в Англии, есть упоминание о встречах членов лож два раза в год, 24 июня и 27 декабря, для проведения инсталляции нового мастера ложи [1]. Иоанн Евангелист править Иоанн Евангелист особенно почитается шотландскими ложами. В Лондоне члены Древней великой ложи Англии избирали своих новых великих мастеров в этот же день [7].
Елисавета, исполнившись Святого Духа, первая приветствовала Деву Марию, как Матерь Божию, словами: «…и откуда мне сие, что пришла ко мне Мать Господа моего ко мне…».
Вместе с ней Пресвятую Деву Марию и воплотившегося в Ней Сына Божия приветствовал «играньми, яко песньми» и святой Иоанн, еще находившийся в утробе матери своей праведной Елисаветы. После рождения младенца наступил восьмой день, когда его принесли в Храм для обрезания. Родителей спросили, какое они нарекут ему имя? Все ожидали, что по традиции назовут сына во имя отца - Захарией, но Елисавета всем объявила, что имя будет Иоанн. В роду никого не было с таким именем. Затем первосвященник Захария в подтверждение слов своей супруги написал на табличке «имя ему Иоанн». В это же время он исполнился Духа Святаго, разверзлись его уста, и он пророчествовал о своем сыне Иоанне, как Предтече Господа.
Не забыть сделать на рождество Иоанна Крестителя 7 июля
| Жития Святых: Собор святого Иоанна, Предтечи и Крестителя Господня | В церковной традиции помимо Рождества честного славного Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, празднуемого 7 июля по (24 июня по ), принято отмечать и другие даты, в которые вспоминают Иоанна Предтечу. |
| Праздник Ирода с Усекновение главы Иоанна Крестителя | самый чтимый святой. В переводе с еврейского языка Иоанн означает «благодать Божия». Родился великий Пророк от праведных родителей. |
Рождество Иоанна Предтечи: Какие символы и образы связаны с Иоанном Предтечей и его праздником
Ирод отнял Иродиаду у брата и женился на ней, — поступок царя был серьезным нарушением еврейских обычаев. В благодарность Ирод пообещал девушке, что выполнит любую ее просьбу. По совету своей матери Саломея потребовала голову Иоанна Крестителя на подносе», — рассказал Тимофей Башлыков. Предтече отрубили голову, и Саломея принесла ее на блюде Иродиаде. В память об этом установлен церковный праздник — Усекновение главы святого Иоанна Предтечи. Он отмечается каждый год 11 сентября. Кроме того, православные верующие празднуют первое и второе обретение главы Иоанна Предтечи: 8 марта в високосном году и 9 марта в невисокосном году. Есть и третье обретение главы Иоанна Предтечи — оно отмечается 7 июня ежегодно. Как празднуют Рождество Иоанна Предтечи? На Рождество Иоанна Предтечи в России , как и во всем мире, христиане принимают участие в богослужениях, посвященных этой дате. Вечером накануне праздника в церкви проводится большая служба, так называемое Всенощное бдение.
Верующие не спят всю ночь и молятся святому Иоанну. Многие уверены, что именно поэтому на день христианского праздника Рождества Иоанна Предтечи — 7 июля — был перенесен языческий праздник Ивана Купалы , который до этого праздновался 21 июня, в день летнего солнцестояния. Большие почитатели Иоанна Крестителя — крестьяне и пчеловоды. Они просят Предтечу помочь в сельскохозяйственном труде и послать им обильный урожай. Празднику Рождества Иоанна Предтечи на протяжении столетий посвящали строительство храмов по всей России. Церкви в честь этого события есть в Москве , Суздале , Нижнем Новгороде, Санкт-Петербурге , Екатеринбурге , Угличе и многих других населенных пунктах страны. Он более мягкий, чем предшествующий Пасхе Великий пост, тем не менее некоторые ограничения предполагает. Так, во время поста нельзя есть мясо и продукты животного происхождения — молоко и яйца. В 2023 году эта дата выпадает на пятницу — значит, накануне Рождества Иоанна Предтечи следует придерживаться сухоядения: есть только невареную пищу, хлеб, сырые фрукты и овощи.
Именно эта дата имеет историческую преемственность и относится к старой традиции, поскольку Иоанн Креститель считался покровителем каменщиков в континентальной Европе в средние века. Гильдия масонов и плотников при Кёльнском соборе была известна как «Братство святого Иоанна Крестителя» [3]. Самая ранняя сохранившаяся запись инсталляции великого мастера Великой ложи Ирландии датирована 24 июня 1725 года [4].
Зинаида Федоровна относилась ко мне как к существу низшему и не подозревала, что если кто и был в доме унижен, так это только она одна. Она не знала, что я, лакей, страдал за нее и раз двадцать на день спрашивал себя, что ожидает ее впереди и чем всё это кончится. Дела с каждым днем заметно становились хуже. После того вечера, когда говорили о службе, Орлов, не любивший слез, стал видимо бояться и избегать разговоров; когда Зинаида Федоровна начинала спорить или умолять, или собиралась заплакать, то он под благовидным предлогом уходил к себе в кабинет или вовсе из дому. Он всё реже и реже ночевал дома и еще реже обедал; по четвергам он уже сам просил своих приятелей, чтоб они увезли его куда-нибудь. Зинаида Федоровна по-прежнему мечтала о своей кухне, о новой квартире и путешествии за границу, но мечты оставались мечтами. Обед приносили из ресторана, квартирного вопроса Орлов просил не поднимать впредь до возвращения из-за границы, а о путешествии говорил, что нельзя ехать раньше, чем у него отрастут длинные волосы, так как таскаться по отелям и служить идее нельзя без длинных волос. В довершение всего, к нам в отсутствие Орлова стал наведываться по вечерам Кукушкин. В поведении его не было ничего особенного, но я всё никак не мог забыть того разговора, когда он собирался отбить у Орлова Зинаиду Федоровну. Его поили чаем и красным вином, а он хихикал и, желая сказать приятное, уверял, что гражданский брак во всех отношениях выше церковного и что в сущности все порядочные люди должны прийти теперь к Зинаиде Федоровне и поклониться ей в ножки. VIII[править] Рождественские святки прошли скучно, в смутных ожиданиях чего-то недоброго. Накануне Нового года за утренним кофе Орлов неожиданно объявил, что начальство посылает его с особыми полномочиями к сенатору, ревизующему какую-то губернию. От такой новости у Зинаиды Федоровны мгновенно покраснели глаза. Влюбишься в кого-нибудь дорогой и потом мне расскажешь. Она при всяком удобном случае старалась дать понять Орлову, что она его нисколько не стесняет и что он может располагать собою, как хочет, и эта нехитрая, шитая белыми нитками политика никого не обманывала и только лишний раз напоминала Орлову, что он не свободен. Зинаида Федоровна собиралась проводить его на вокзал, но он отговорил ее, сказавши, что он уезжает не в Америку и не на пять лет, а только всего на пять дней, даже меньше. В восьмом часу происходило прощание. Он обнял ее одною рукой и поцеловал в лоб и в губы. Она жадно вглядывалась в его лицо, чтобы покрепче запечатлеть в памяти дорогие черты, потом грациозно обвила его шею руками и положила голову ему на грудь. Не забывай… Телеграфируй почаще и подробнее. Орлов поцеловал ее еще раз и, не сказав ни слова, вышел в смущении. Когда уже за дверью щелкнул замок, он остановился на средине лестницы в раздумье и взглянул наверх. Мне казалось, что если бы сверху в это время донесся хоть один звук, то он вернулся бы. Но было тихо. Он поправил на себе шинель и стал нерешительно спускаться вниз. У подъезда давно уже ждали извозчики. Орлов сел на одного, я с двумя чемоданами на другого. Был сильный мороз, и на перекрестках дымились костры. От быстрой езды холодный ветер щипал мне лицо и руки, захватывало дух, и я, закрыв глаза, думал: какая она великолепная женщина! Как она любит! Даже ненужные вещи собирают теперь по дворам и продают их с благотворительною целью, и битое стекло считается хорошим товаром, но такая драгоценность, такая редкость, как любовь изящной, молодой, неглупой и порядочной женщины, пропадает совершенно даром. Один старинный социолог смотрел на всякую дурную страсть как на силу, которую при уменье можно направить к добру, а у нас и благородная, красивая страсть зарождается и потом вымирает как бессилие, никуда не направленная, не понятая или опошленная. Почему это? Извозчики неожиданно остановились. Я открыл глаза и увидел, что мы стоим на Сергиевской, около большого дома, где жил Пекарский. Орлов вышел из саней и скрылся в подъезде. Минут через пять в дверях показался лакей Пекарского, без шапки, и крикнул мне, сердясь на мороз: — Глухой, что ли? Отпусти извозчиков и ступай наверх. Ничего не понимая, я отправился во второй этаж. Я и раньше бывал в квартире Пекарского, то есть стоял в передней и смотрел в залу, и после сырой, мрачной улицы она всякий раз поражала меня блеском своих картинных рам, бронзы и дорогой мебели. Теперь в этом блеске я увидел Грузина, Кукушкина и немного погодя Орлова. Если будут письма и телеграммы, то каждый день приноси их сюда. Дома, конечно, скажешь, что я уехал и велел кланяться. Ступай с богом. Когда я вернулся домой, Зинаида Федоровна лежала в гостиной на софе и ела грушу. Горела только одна свеча, вставленная в канделябру. Приказали кланяться. Я пошел к себе в лакейскую и тоже лег. Делать было нечего и читать не хотелось. Я не удивлялся и не возмущался, а только напрягал мысль, чтобы понять, для чего понадобился этот обман. Ведь так только подростки обманывают своих любовниц. Неужели он, много читающий и рассуждающий человек, не мог придумать чего-нибудь поумнее? Признаюсь, я был неплохого мнения об его уме. Я думал, что если бы ему понадобилось обмануть своего министра или другого сильного человека, то он употребил бы на это много энергии и искусства, тут же, чтобы обмануть женщину, сгодилось очевидно то, что первое пришло в голову; удастся обман — хорошо, не удастся — беда не велика, можно будет солгать во второй раз так же просто и скоро, не ломая головы. В полночь, когда в верхнем этаже над нами, встречая Новый год, задвигали стульями и прокричали ура, Зинаида Федоровна позвонила мне из комнаты, что рядом с кабинетом. Она, вялая от долгого лежанья, сидела за столом и писала что-то на клочке бумаги. Выйдя затем на улицу, я прочел на клочке: «С Новым годом, с новым счастьем. Скорей телеграфируй, скучаю ужасно. Прошла целая вечность. Жалею, что нельзя послать по телеграфу тысячу поцелуев и самое сердце. Будь весел, радость моя. Я послал эту телеграмму и на другой день утром отдал расписку. IX[править] Хуже всего, что Орлов необдуманно посвятил в тайну своего обмана также и Полю, приказав ей принести сорочки на Сергиевскую. После этого она со злорадством и с непостижимою для меня ненавистью смотрела на Зинаиду Федоровну и не переставала у себя в комнате и в передней фыркать от удовольствия. На другой день нового года Зинаида Федоровна позвала меня в свою комнату и сообщила мне вполголоса, что у нее пропало черное платье.
Традиции праздника Собора Иоанна Предтечи На Руси с самого утра было принято посещать церковную службу, на которой чтили Иоанна Предтечу, одного из величайших святых. После этого люди возвращались домой и садились за стол. По традиции начинали трапезу с освященной крещенской воды — считалось, что этот обряд зарядит здоровьем на целый год. Поскольку Собор Иоанна Предтечи не входит в список самых больших праздников, в этот день можно было заниматься рукоделием. Особенно приветствовалось шитье и вышивание. К тому же вода, собранная в этот день из освященных к Крещению водоемов, все еще считалась чудодейственной. Иван Бражник, Перезимник, Зимний свадебник — народные названия и обычаи дня Согласно народным традициям, в этот день было принято "запивать зло" — иначе "лить море слез будешь". В народе говорили: "Празднуй раз в месяц — будешь веселым, начнешь праздновать каждый день — останешься голым". На Руси девушек нередко выдавали замуж без их ведома, против их желания. Поэтому 20 января девицам разрешалось пить вино и пиво. Считалось, что в этот день нужно "запить" горе супружества без взаимной любви — в народе верили, что плач в девках убережет от слез в семейной жизни. Однако те, кому с женихами и невестами повезло больше, начиная с 20 января массово играли свадьбы. Хорошей приметой считалось заключить союз именно на Иоанна Крестителя, поэтому этот день также называли Зимним свадебником. Говорили, кто женится на этот праздник, проживет всю жизнь в любви и согласии. Еще один интересный обычай на Ивана Бражника связан с домашней скотиной. В этот день совершали обрядовое кормление скота: давали животным хлеб с солью и блины, "чтобы хорошо водились".
Рассказ неизвестного человека
На другой день — это было 7 января, день Иоанна Крестителя — Орлов после завтрака надел черный фрак и орден, чтобы ехать к отцу поздравлять его с ангелом. Нужно было ехать к двум часам, а когда он кончил одеваться, была только половина второго. И в этой возрастающей славе наступал закат дней великого князя киевского и всея Руси. Изнемогая силами и приготовившись к блаженной кончине, креститель Руси исповедовался, причастился и с миром предал душу свою в руки Господа 28 июля 1015 года. В конце января православные верующие отмечают Собор святого пророка и Предтечи Крестителя Господня Иоанна. На другой день – это было 7 января, день Иоанна Крестителя – Орлов после завтрака надел черный фрак и орден, чтобы ехать к отцу поздравить его с ангелом. Посланіе Елеазарова монастыря игумена Памфила псковскому намѣстнику и властямъ о прекращеніи народныхъ игрищъ въ день Рождества св. Іоанна Предтечи.
Праздник Ирода с Усекновение главы Иоанна Крестителя
Святой Захария как священник находился в Иерусалиме и исполнял свое священническое служение в храме. Ирод послал к нему воинов с приказанием открыть местопребывание младенца Иоанна и его матери. Захария ответил, что это ему неизвестно, и был убит прямо в храме. Праведная Елисавета с сыном продолжала жить в пустыне и там умерла. Отрок Иоанн, охраняемый Ангелом, находился в пустыне до того времени, как вышел на проповедь о покаянии и сам сподобился крестить пришедшего в мир Господа.
Предтеча Господень Иоанн обличал Ирода за сей беззаконный брак. За это Ирод заключил его в крепость Махерунт, находившуюся близ Мертвого моря на границе с Аравией. Здесь злобная Иродиада, воспользовавшись удобным случаем, представившимся во время пира, испроси у Ирода чрез дочь свою Саломию главу Иоанна Крестителя, и беззаконный царь, посреди пира, повелел отсечь главу Предтечи, что и было исполнено. Сия глава была отнесена Иродиаде, которая в злобной радости исколола Предтечев язык, а тело было выброшено за стены крепости и найдено здесь учениками Крестителя, которые с честью отнесли его в Севастии и здесь похоронили. Память святого Луки совершается в октябре месяце, в 18-ый день.
Гильдия масонов и плотников при Кёльнском соборе была известна как «Братство святого Иоанна Крестителя» [3]. Самая ранняя сохранившаяся запись инсталляции великого мастера Великой ложи Ирландии датирована 24 июня 1725 года [4]. В записях отдельных лож в Ирландии и в ложах « Древних », в Англии, есть упоминание о встречах членов лож два раза в год, 24 июня и 27 декабря, для проведения инсталляции нового мастера ложи [1].
Она, слабая, беспомощная, с прекрасными волосами, казавшаяся мне образцом нежности и изящества, мучилась как больная; она лежала на кушетке, пряча лицо, и вздрагивала всем телом. Я вышел. А вечером она писала письмо за письмом и посылала меня то к Пекарскому, то к Кукушкину, то к Грузину и, наконец, куда мне угодно, лишь бы только я поскорее нашел Орлова и отдал ему письмо. Когда 181 я всякий раз возвращался обратно с письмом, она бранила меня, умоляла, совала мне в руку деньги — точно в горячке. И ночью она не спала, а сидела в гостиной и разговаривала сама с собой. На другой день Орлов вернулся к обеду, и они помирились. В первый четверг после этого Орлов жаловался своим приятелям на невыносимо тяжелую жизнь; он много курил и говорил с раздражением: — Это не жизнь, а инквизиция. Слезы, вопли, умные разговоры, просьбы о прощении, опять слезы и вопли, а в итоге — у меня нет теперь собственной квартиры, я замучился и ее замучил. Неужели придется жить так еще месяц или два? А ведь это возможно! Можно смело говорить какую угодно правду человеку самостоятельному, рассуждающему, а ведь тут имеешь дело с существом, у которого ни воли, ни характера, ни логики. Я не выношу слез, они меня обезоруживают. Когда она плачет, то я готов клясться в вечной любви и сам плакать. Пекарский не понял, почесал в раздумье свой широкий лоб и сказал: — Право, нанял бы ты ей отдельную квартиру. Ведь это так просто! Да что говорить? Вот уж воистину без вины виноват! Не назывался груздем, а полезай в кузов. Всю свою жизнь открещивался от роли героя, всегда терпеть не мог тургеневские романы и вдруг, словно на смех, попал в самые настоящие герои. Уверяю честным словом, что я вовсе не герой, привожу тому неопровержимые доказательства, но мне не верят. Почему не верят? Должно быть, в самом деле у меня в физиономии есть что-нибудь геройское. Через неделю после этого разговора Орлов объявил, что его опять командируют к сенатору, и в тот же день вечером уехал со своими чемоданами к Пекарскому. Сначала я подумал, что это один из ростовщиков, кредиторов Грузина, которые иногда хаживали к Орлову за мелкими получками, но когда он вошел в переднюю и распахнул шубу, я увидал густые брови и характерно сжатые губы, которые я так хорошо изучил по фотографиям, и два ряда звезд на форменном фраке. Я узнал его: это был отец Орлова, известный государственный человек. Я ответил ему, что Георгия Иваныча нет дома. Старик крепко сжал губы и в раздумье поглядел в сторону, показывая мне свой сухой, беззубый профиль. Он оставил в передней калоши и, не снимая своей длинной, тяжелой шубы, пошел в кабинет. Тут он сел в кресло перед письменным столом и, прежде чем взяться за перо, минуты три думал о чем-то, заслонив глаза рукою, как от солнца, — точь в точь, как это делал его сын, когда бывал не в духе. Лицо у него было грустное, задумчивое, с выражением той покорности, какую мне приходилось видеть на лицах только у людей старых и религиозных. Я стоял позади, глядел на его лысину и на ямку в затылке, и для меня было ясно как день, что этот слабый, больной старик теперь в моих руках. Ведь во всей квартире, кроме меня и моего врага, не было ни души. Стоило бы мне только употребить немножко физической силы, потом сорвать часы, чтобы замаскировать цели, и уйти черным ходом, и я получил бы неизмеримо больше, чем мог рассчитывать, когда поступал в лакеи. Я думал: едва ли когда представится мне более счастливый случай. Но вместо того, чтобы действовать, я совершенно равнодушно посматривал то на лысину, то на мех и покойно размышлял об отношениях этого человека к своему единственному сыну и о том, что людям, избалованным богатством и властью, вероятно, не хочется умирать... Он кончил писать и встал. У меня еще оставалось время. Я торопил себя и сжимал кулаки, стараясь выдавить из своей души хотя каплю прежней ненависти; я вспоминал, каким страстным, упрямым и неутомимым врагом я был еще так недавно... Но трудно зажечь спичку о рыхлый камень. Старое, грустное лицо и холодный блеск звезд вызывали во мне только мелкие, дешевые и ненужные мысли о бренности всего земного, о скорой смерти... Нельзя уже было сомневаться: во мне произошла перемена, я стал другим. Чтобы проверить себя, я начал вспоминать, но тотчас же мне стало жутко, как будто я нечаянно заглянул в темный, сырой угол. Вспомнил я своих товарищей и знакомых, и первая мысль моя была о том, как я теперь покраснею и растеряюсь, когда встречу кого-нибудь из них. Кто же я теперь такой? О чем мне думать и что делать? Куда идти? Для чего я живу? Ничего я не понимал и ясно сознавал только одно: надо поскорее укладывать свой багаж и уходить. До посещения старика мое лакейство имело еще смысл, теперь же оно было смешно. Слезы капали у меня в раскрытый чемодан, было нестерпимо грустно, но как хотелось жить! Я готов был обнять и вместить в свою короткую жизнь все, доступное человеку. Мне хотелось и говорить, и читать, и стучать молотом где-нибудь в большом заводе, и стоять на вахте, и пахать. Меня тянуло и на Невский, и в поле, и в море — всюду, куда хватало мое воображение. Когда вернулась Зинаида Федоровна, я бросился отворять ей и с особенною нежностью снял с нее шубу. В последний раз! Кроме старика, в этот день приходило к нам еще двое. Вечером, когда совсем уже стемнело, неожиданно пришел Грузин, чтобы взять для Орлова какие-то бумаги. Он открыл стол, достал нужные бумаги и, свернув их в трубку, приказал мне положить в передней около его шапки, а сам пошел к Зинаиде Федоровне. Она лежала в гостиной на софе, подложив руки под голову. Прошло уже пять или шесть дней, как Орлов уехал на ревизию, и никому не было известно, когда 184 он вернется, но она уже не посылала телеграмм и не ожидала их. Поли, которая все еще жила у нас, она как будто не замечала. Ей уже, как Орлову, из упрямства хотелось быть несчастной; она назло себе и всему на свете по целым дням лежала неподвижно на софе, желая себе только одного дурного и ожидая только дурное. Вероятно, она воображала себе возвращение Орлова и неизбежные ссоры с ним, потом его охлаждение, измены, потом как они разойдутся, и эти мучительные мысли доставляли ей, быть может, удовольствие. Но что бы она сказала, если бы вдруг узнала настоящую правду? А Жоржинька-то уехал, — солгал он. Он со вздохом сел и нежно погладил ее по руке. Сегодня у Биршовых день рождения их Кати. Славная девочка! Я подал ему стакан чаю и графинчик с коньяком. Он медленно, с видимою неохотой выпил чай и, возвращая мне стакан, спросил робко: — А нет ли у вас, дружок, чего-нибудь... Я еще не обедал. У нас ничего не было. Я сходил в ресторан и принес ему обыкновенный рублевый обед. Бедняжка, у нее золотушка! Ах, дети, дети! Жоржиньке непонятно это чувство. Он еще выпил. Тощий, бледный, с салфеткой на груди, точно в передничке, он с жадностью ел и, поднимая брови, виновато поглядывал то на Зинаиду Федоровну, то на меня, как мальчик. Казалось, что если бы я не дал ему рябчика или желе, то он заплакал бы. Утолив голод, он повеселел и стал со смехом рассказывать что-то о семье Биршовых, но, заметив, что это скучно и что Зинаида Федоровна не смеется, замолчал. И как-то вдруг стало скучно. После обеда оба сидели 185 в гостиной при свете одной только лампы и молчали: ему тяжело было лгать, а она хотела спросить его о чем-то, но не решалась. Так прошло с полчаса. Грузин поглядел на часы. Нам поговорить надо. Опять помолчали. Он сел за рояль, тронул один клавиш, потом заиграл и тихо запел: «Что день грядущий мне готовит? Давно бросил. Глядя на потолок, как бы припоминая, он с чудесным выражением сыграл две пьесы Чайковского, так тепло, так умно! Лицо у него было такое, как всегда — не умное и не глупое, и мне казалось просто чудом, что человек, которого я привык видеть среди самой низменной, нечистой обстановки, был способен на такой высокий и недосягаемый для меня подъем чувства, на такую чистоту. Зинаида Федоровна раскраснелась и в волнении стала ходить по гостиной. Сначала робко и подбирая, затем с уверенностью он заиграл «Лебединую песню» Сен-Санса. Сыграл и повторил. Взволнованная Зинаида Федоровна остановилась около него и спросила: — Кум, скажите мне искренно, по-дружески: что вы обо мне думаете? Если же вы хотите, чтоб я говорил вообще по интересующему вас вопросу, — продолжал он, вытирая себе рукав около локтя и хмурясь, — то, милая, знаете ли... Свободно следовать влечениям своего сердца — это не всегда дает хорошим людям счастье. Чтобы чувствовать себя свободным и в то же время счастливым, мне кажется, надо не скрывать от себя, что жизнь 186 жестока, груба и беспощадна в своем консерватизме, и надо отвечать ей тем, чего она стоит, то есть быть так же, как она, грубым и беспощадным в своих стремлениях к свободе. Я так думаю. Я так утомилась, что не пошевельну пальцем для своего спасения. Это он сказал шутя, но после его слов у Зинаиды Федоровны, а потом и у него самого на глазах заблестели слезы. Прощайте, кумушка милая. Дай бог вам здоровья. Он поцеловал ей обе руки и, нежно погладив их, сказал, что непременно побывает еще на днях. Надевая в передней свое пальто, похожее на детский капотик, он долго шарил в карманах, чтобы дать мне на чай, но ничего не нашел. Никогда не забуду того настроения, какое оставил после себя этот человек. Зинаида Федоровна все еще продолжала в волнении ходить по гостиной. Не лежала, а ходила — уж одно это хорошо. Я хотел воспользоваться этим настроением, чтоб откровенно поговорить с ней и тотчас уйти, но едва я успел проводить Грузина, как послышался звонок. Это пришел Кукушкин. Ты говоришь: нет? Экая жалость! В таком случае, пойду поцелую хозяйке ручку и — вон. Зинаида Федоровна, можно? Извините, что так поздно. Он просидел в гостиной не долго, не больше десяти минут, но мне казалось, что он сидит уже давно и никогда не уйдет. Я кусал себе губы от негодования и досады и уже ненавидел Зинаиду Федоровну. Когда я подавал ему шубу, он в знак особого ко мне расположения спросил меня, как это я могу обходиться без жены. Несмотря на свой житейский опыт, я тогда мало знал людей, и очень возможно, что я часто преувеличивал ничтожное и вовсе не замечал важного. Мне показалось, что Кукушкин хихикает и льстит мне не даром: уж не надеется ли он, что я, как лакей, буду болтать всюду по чужим лакейским и кухням о том, что он бывает у нас но вечерам, когда нет Орлова, и просиживает с Зинаидой Федоровной до поздней ночи? А когда мои сплетни дойдут до ушей его знакомых, он будет конфузливо опускать глаза и грозить мизинцем. И разве сам он, — думал я, глядя на его маленькое, медовое лицо, — не будет сегодня же за картами делать вид и, пожалуй, проговариваться, что он уже отбил у Орлова Зинаиду Федоровну? Та ненависть, которой так недоставало мне в полдень, когда приходил старик, теперь овладела мной. Кукушкин вышел наконец, и я, прислушиваясь к шарканью его кожаных калош, чувствовал сильное желание послать ему вдогонку на прощанье какое-нибудь грубое ругательство, но сдержал себя. А когда шаги затихли на лестнице, я вернулся в переднюю и, сам не зная, что делаю, схватил сверток бумаг, забытый Грузиным, и опрометью побежал вниз. Без пальто и без шапки я выбежал на улицу. Было не холодно, но шел крупный снег и дул ветер. Он остановился около фонаря и оглянулся с недоумением. И, не придумав, что сказать, я раза два ударил его бумажным свертком по лицу. Ничего не понимая и даже не удивляясь, — до такой степени я ошеломил его, — он прислонился спиной к фонарю и заслонил руками лицо. В это время мимо проходил какой-то военный доктор и видел, как я бил человека, но только с недоумением посмотрел на нас и пошел дальше. Мне стало стыдно, и я побежал обратно в дом. Но, прежде чем уйти, я поскорее сел и стал писать Орлову: «Оставляю вам свой фальшивый паспорт, — начал я, — прошу оставить его себе на память, фальшивый человек, господин петербургский чиновник! Вкрасться в дом под чужим именем, наблюдать из-под лакейской маски интимную жизнь, всё видеть и слышать, чтобы потом непрошенно изобличить во лжи, — всё это, скажете вы, похоже на воровство. Да, но мне теперь не до благородства. Я пережил десятки ваших ужинов и обедов, когда вы говорили и делали, что хотели, а я должен был слушать, видеть и молчать, — я не хочу подарить вам этого. К тому же, если около вас нет живой души, которая осмелилась бы говорить вам правду и не льстить, то пусть хоть лакей Степан умоет вам вашу великолепную физиономию». Это начало мне не понравилось, но исправлять мне не хотелось. Да и не всё ли равно? Большие окна с темными портьерами, постель, скомканный фрак на полу и мокрые следы от моих ног смотрели сурово и печально. И тишина была какая-то особенная. Вероятно, оттого, что я выбегал на улицу без шапки и калош, у меня поднялся сильный жар. Горело лицо, ломили ноги... Тяжелую голову клонило к столу, а в мыслях было какое-то раздвоение, когда кажется, что за каждою мыслью в мозгу движется ее тень. В первую минуту у меня было желание оскорбить и унизить вас, но теперь мне не кажется, что я имею на это право. Вы и я — оба упали и оба уже никогда не встанем, и мое письмо, если бы даже оно было красноречиво, сильно и страшно, все-таки походило бы на стук по гробовой крышке: как ни стучи — не разбудишь! Никакие усилия уже не могут согреть вашей проклятой холодной крови, и это вы знаете лучше, чем я. Зачем же писать? Но голова и сердце горят, я продолжаю писать, почему-то 189 волнуюсь, как будто это письмо может еще спасти вас и меня. От жара мысли не вяжутся в голове и перо как-то бессмысленно скрипит по бумаге, но вопрос, который я хочу задать вам, стоит передо мной ясно, как огненный. Отчего я раньше времени ослабел и упал, объяснить не трудно. Я, подобно библейскому силачу, поднял на себя Газские ворота , чтобы отнести их на вершину горы, но только когда уже изнемог, когда во мне навеки погасли молодость и здоровье, я заметил, что эти ворота мне не по плечам и что я обманул себя. К тому же у меня была непрерывная, жестокая боль. Я испытал голод, холод, болезни, лишение свободы; личного счастья я не знал и не знаю, приюта у меня нет, воспоминания мои тяжки и совесть моя часто боится их. Но отчего вы-то упали, вы? Какие роковые, дьявольские причины помешали вашей жизни развернуться полным весенним цветом, отчего вы, не успев начать жить, поторопились сбросить с себя образ и подобие божие и превратились в трусливое животное, которое лает и этим лаем пугает других оттого, что само боится? Вы боитесь жизни, боитесь, как азиат, тот самый, который по целым дням сидит на перине и курит кальян. Да, вы много читаете, и на вас ловко сидит европейский фрак, но все же, с какою нежною, чисто азиатскою, ханскою заботливостью вы оберегаете себя от голода, холода, физического напряжения, — от боли и беспокойства, как рано ваша душа спряталась в халат, какого труса разыграли вы перед действительною жизнью и природой, с которою борется всякий здоровый и нормальный человек. Как вам мягко, уютно, тепло, удобно — и как скучно! Да, бывает убийственно, беспросветно скучно как в одиночной тюрьме, но вы стараетесь спрятаться и от этого врага: вы по восьми часов в сутки играете в карты. А ваша ирония? О, как хорошо я ее понимаю! Живая, свободная, бодрая мысль пытлива и властна; для ленивого, праздного ума она невыносима. Чтобы она не тревожила вашего покоя, вы, подобно тысячам ваших сверстников, поспешили смолоду поставить ее в рамки; вы вооружились ироническим отношением к жизни, или как хотите называйте, и сдержанная, припугнутая мысль не смеет прыгнуть через тот палисадник, который 190 вы поставили ей, и когда вы глумитесь над идеями, которые якобы все вам известны, то вы похожи на дезертира, который позорно бежит с поля битвы, но, чтобы заглушить стыд, смеется над войной и над храбростью. Цинизм заглушает боль. В какой-то повести Достоевского старик топчет ногами портрет своей любимой дочери , потому что он перед нею неправ, а вы гадко и пошловато посмеиваетесь над идеями добра и правды, потому что уже не в силах вернуться к ним. Всякий искренний и правдивый намек на ваше падение страшен вам, и вы нарочно окружаете себя людьми, которые умеют только льстить вашим слабостям. И недаром, недаром вы так боитесь слез! Кстати, ваши отношения к женщине. Бесстыдство мы унаследовали с плотью и кровью и в бесстыдстве воспитаны, но ведь на то мы и люди, чтобы побеждать в себе зверя. С возмужалостью, когда вам стали известны все идеи, вы не могли не увидеть правды; вы ее знали, но вы не пошли за ней, а испугались ее и, чтобы обмануть свою совесть, стали громко уверять себя, что виноваты не вы, а сама женщина, что она так же низменна, как и ваши отношения к ней. Разве холодные, скабрёзные анекдоты, лошадиный смех, все ваши бесчисленные теории о сущности, неопределенных требованиях к браку, о десяти су, которые платит женщине французский рабочий, ваши вечные ссылки на бабью логику, лживость, слабость и проч. Вы — слабый, несчастный, несимпатичный человек». В гостиной заиграла на рояле Зинаида Федоровна, стараясь вспомнить пьесу Сен-Санса, которую играл Грузин. Я пошел и лег на постель, но, вспомнив, что мне пора уходить, поднялся через силу и с тяжелою, горячею головой опять пошел к столу. Отчего мы, вначале такие страстные, смелые, благородные, верующие, к 30—35 годам становимся уже полными банкротами? Отчего один гаснет в чахотке, другой пускает пулю в лоб, третий ищет забвения в водке, картах, четвертый, чтобы заглушить страх и тоску, цинически топчет ногами портрет своей чистой, 191 прекрасной молодости? Отчего мы, упавши раз, уже не стараемся подняться и, потерявши одно, не ищем другого? Разбойник, висевший на кресте , сумел вернуть себе жизненную радость и смелую, осуществимую надежду, хотя, быть может, ему оставалось жить не больше часа. У вас впереди еще длинные годы, и я, вероятно, умру не так скоро, как кажется. Что если бы чудом настоящее оказалось сном, страшным кошмаром, и мы проснулись бы обновленные, чистые, сильные, гордые своею правдой?.. Сладкие мечты жгут меня, и едва дышу от волнения. Мне страшно хочется жить, хочется, чтобы наша жизнь была свята, высока и торжественна, как свод небесный. Будем жить! Солнце не восходит два раза в день, и жизнь дается не дважды, — хватайтесь же цепко за остатки вашей жизни и спасайте их... Мыслей было много в голове, но все они расплывались и не укладывались в строки. Не окончив письма, я подписал свое звание, имя и фамилию и пошел в кабинет. Было темно. Я нащупал стол и положил письмо. Должно быть, в потемках я натыкался на мебель и производил шум. И тотчас же на столе часы нежно пробили час ночи. XIII В потемках я, по крайней мере, с полминуты царапал дверь, нащупывая ее, потом медленно отворил и вошел в гостиную. Зинаида Федоровна лежала на кушетке и, поднявшись на локоть, глядела мне навстречу. Не решаясь заговорить, я медленно прошел мимо, и она проводила меня взглядом. Я постоял немного в зале и опять прошел мимо, и она посмотрела на меня внимательно и с недоумением, даже со страхом. Наконец, я остановился и проговорил через силу: — Он не вернется! Она быстро встала на ноги и смотрела на меня, не понимая. Он живет у Пекарского. Она поняла и поверила мне — это я видел по ее внезапной бледности и по тому, как она вдруг скрестила на груди руки со страхом и мольбой. В мгновение в ее памяти промелькнуло ее недавнее прошлое, она сообразила и с неумолимою ясностью увидела всю правду. Но в то же время она вспомнила, что я лакей, низшее существо... Проходимец с всклокоченными волосами, с красным от жара лицом, быть может, пьяный, в каком-то пошлом пальто, грубо вмешался в ее интимную жизнь, и это оскорбило ее. Она сказала мне сурово: — Вас не спрашивают. Подите отсюда прочь. Я назвал себя и быстро, быстро, чтобы она не перебила меня или не ушла к себе, объяснил, кто я и зачем тут живу. Это новое открытие поразило ее сильнее, чем первое. У нее ранее была все-таки надежда, что лакей солгал или ошибся или сказал глупость, теперь же, после моего признания, у нее не оставалось никаких сомнений. По выражению ее несчастных глаз и лица, которое вдруг стало некрасиво, потому что постарело и потеряло свою мягкость, я видел, что ей нестерпимо тяжело, что я не к добру начал этот разговор; но я продолжал с увлечением: — Сенатор и ревизия были придуманы, чтобы обмануть вас. В январе он так же, как и теперь, никуда не уезжал, а жил у Пекарского, и я виделся с ним каждый день и участвовал в обмане. Вами тяготились, ваше присутствие здесь ненавидели, над вами смеялись... Если бы вы могли подслушать, как он и его друзья здесь издевались над вами и вашею любовью, то вы не остались бы здесь ни одной минуты! Бегите отсюда! Глаза ее были полны слез, губы дрожали, и все лицо было поразительно бледно и дышало гневом. Грубая, мелкая ложь Орлова возмущала ее и казалась ей 193 презренною, смешною; она улыбалась, и мне не нравилась эта ее улыбка. Он воображает, что я умру от унижения, а мне... Напрасно он прячется. Было бы проще объясниться, чем прятаться и скитаться по чужим квартирам. У меня есть глаза, я сама давно уже видела... Потом она села в кресло около стола и, склонивши голову на ручку дивана, горько заплакала. В гостиной горела одна только свеча в канделябре, и около кресел, где она сидела, было темно, но я видел, как вздрагивали ее голова и плечи и как волосы, выбиваясь из прически, закрывали шею, лицо, руки... В ее тихом, ровном плаче, не истерическом, обыкновенном женском плаче слышались оскорбление, униженная гордость, обида и то безысходное, безнадежное, чего нельзя уже исправить и к чему нельзя привыкнуть. В моей взволнованной, страдающей душе ее плач отзывался эхом; я уже забыл про свою болезнь и про все на свете, ходил по гостиной и бормотал растерянно: — Что же это за жизнь?.. О, нельзя так жить! Это — безумие, преступление, а не жизнь! О, какое унижение! Она приподняла голову и, глядя на меня заплаканными глазами сквозь волосы, мокрые от слез, и поправляя эти волосы, мешавшие ей смотреть на меня, спросила: — Они смеялись? И если мы оба сейчас умрем с отчаяния, то это им будет тоже смешно. Они сочинят смешной анекдот и будут рассказывать его на вашей панихиде. Да что о них говорить? Я не могу оставаться здесь дольше ни одной минуты. Она опять заплакала, а я отошел к роялю и сел. Давайте-ка лучше обдумаем вместе, что нам делать. Ни вам, ни мне уже нельзя оставаться здесь... Куда вы намерены ехать отсюда? Вдруг в передней раздался звонок. У меня ёкнуло сердце. Уж не Орлов ли это, которому пожаловался на меня Кукушкин? Как мы с ним встретимся? Я пошел отворять. Это была Поля. Она вошла, стряхнула в передней со своего бурнуса снег и, не сказав мне ни слова, отправилась к себе. Когда я вернулся в гостиную, Зинаида Федоровна, бледная, как мертвец, стояла среди комнаты и большими глазами смотрела мне навстречу. Она провела рукой по волосам и в изнеможении закрыла глаза. Теперь который час? XIV Когда мы немного погодя вышли из дому, на улице было темно и безлюдно. Шел мокрый снег, и влажный ветер хлестал по лицу. Помнится, тогда было начало марта, стояла оттепель и уже несколько дней извозчики ездили на колесах. Под впечатлением черной лестницы, холода, ночных потемок и дворника в тулупе, который опросил нас, прежде чем выпустил за ворота, Зинаида Федоровна совсем ослабела и пала духом. Когда мы сели в пролетку и накрылись верхом, она, дрожа всем телом, торопливо заговорила о том, как она мне благодарна. Когда сегодня был Грузин, я чувствовала, что он лжет и что-то скрывает. Ну, что ж? Но все-таки мне совестно, что вы так беспокоитесь.
Рождество Иоанна Предтечи: Какие символы и образы связаны с Иоанном Предтечей и его праздником
Рождество Иоанна Крестителя – уникальный праздник для православия. Есть лишь три праздника, когда христиане вспоминают не день смерти, а день рождения лица, которое прославляют: Рождество Христово, Рождество Пресвятой Богородицы и Рождество Иоанна. Посланіе Елеазарова монастыря игумена Памфила псковскому намѣстнику и властямъ о прекращеніи народныхъ игрищъ въ день Рождества св. Іоанна Предтечи. Ознакомьтесь с особенностями торжественных мероприятий в честь Дня Иоанна Крестителя в Орлове, которые состоялись 7 января 2024 года, узнайте о влиянии праздника на культурную жизнь города и персональные истории его жителей. Сватовство на Иоанна Крестителя будет удачным. Хороший день для того, чтобы приобрести нательный крестик. На такого человека возрадуется Ангел-хранитель. Сон, приснившийся после полуночи с 19 на 20 января, может сбыться в течение 7-10 дней. Память 7 января. На другой день праздника св. Богоявления Церковь с самых первых времен совершает празднование собора честного и славного пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. день в январе, Двадцатого - праздник желанный В морозной, метельной поре! В снегу ходят белые гуси И утки чернеют в реке, Что семечки Детки, бабуси, - С кормёжкой при щедрой руке.
Рассказ неизвестного человека [Антон Павлович Чехов] (fb2) читать онлайн
20 января в Русской Православной Церкви совершается Попразднство Святого Богоявления и Собор Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, величайшего из христианских святых. День не является постным. 20 января в Русской Православной Церкви совершается Попразднство Святого Богоявления и Собор Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, величайшего из христианских святых. День не является постным. На следующий день после Крещения Господня — 20 января 2024 года — отмечается собор Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Забудьте в этот день о проблемах и бедах. Собор Предтечи и Крестителя Господня Иоанна: что значит торжество, молитвы дня, икона, смысл и главная суть даты для православных - в статье. Особенным в этот день оно стало в Ордынке, где во времена Ордынской пустыни был возведен и действовал на протяжении длительного периода освященный в честь Крестителя Иоанна храм.
День Иоанна Крестителя: почему 20 января нельзя бездельничать
Филипп умер в том же году, и его преемник Фердинанд VI Испанский передал дворец и его содержимое своей мачехе. В год ее смерти в 1766 году его инвентаризация все еще проводилась в Ла Гранха, но в 1794 и 1818 годах он был зарегистрирован в более новом Королевском дворце Аранхуэса. Попав в Прадо вместе с остальной частью испанской королевской коллекции, он долго не выставлялся на всеобщее обозрение. В 2000-х годах, когда была проведена реконструкция вокруг строительства нового крыла в задней части здания, было найдено пространство галереи для картины, которая теперь встречает посетителей, вошедших в новое крыло, когда они выходят из лифтов на первом этаже старого здания. Картина долгое время неопределенно приписывалась неизвестному фламандскому художнику, с предположениями, что Иоахим фон Сандрарт , Хендрик Гольциус или Бартоломей Шпрангер мог быть ответственным, или неизвестный художник из Лотарингии или Аугсбурга.
Первое приписывание Штробелю было сделано в 1970 году Яромиром Нойманом, что было подтверждено Лоде Сегерс в 1987 году при стилистическом сравнении с Давидом и Вирсавией , подписанной Штробелем, теперь в бывшем замке Валленштейна в Мнихово. Градиште , Чехия. Последующие сравнения с другими задокументированными работами Штробеля подтвердили эту атрибуцию, которая теперь кажется общепринятой. Мюнхенская версия На основании идентификации Прадо еще один праздник Ирода в Старой Пинакотека , Мюнхен , намного меньше, 95 х 73 см, также была приписана Штробелю, вероятно, с более ранней датой.
Эта «чрезвычайно увлекательная, запутанная и загадочная картина» имеет много общих черт с работами Прадо, а также содержит портреты политических и военных лидеров, смешение стилей и сложное пространство изображения, при этом главное пиршество на верхнем фоне видно сквозь столбцы. Ранее его приписывали Жаку Белланжу среди других. Предлагаемые сюжеты для портретов в работе включают Иоганна Церкласа, графа Тилли , который с 1610 года до своей смерти ранен в 1632 году. Он был фельдмаршалом Имперской и католической лиги перед Валленштейном и командиром пресловутого Магдебургского разграбления в 1631 году.
Возможно, он был фигурой слева за балюстрадой.
Уверяю честным словом, что я вовсе не герой, привожу тому неопровержимые доказательства, но мне не верят. Почему не верят?
Должно быть, в самом деле у меня в физиономии есть что-нибудь геройское. Через неделю после этого разговора Орлов объявил, что его опять командируют к сенатору, и в тот же день вечером уехал со своими чемоданами к Пекарскому. XI На пороге стоял старик лет шестидесяти, в длинной до земли шубе и в бобровой шапке.
Сначала я подумал, что это один из ростовщиков, кредиторов Грузина, которые иногда хаживали к Орлову за мелкими получками, но когда он вошел в переднюю и распахнул шубу, я увидал густые брови и характерно сжатые губы, которые я так хорошо изучил по фотографиям, и два ряда звезд на форменном фраке. Я узнал его: это был отец Орлова, известный государственный человек. Я ответил ему, что Георгия Иваныча нет дома.
Старик крепко сжал губы и в раздумье поглядел в сторону, показывая мне свой сухой, беззубый профиль. Он оставил в передней калоши и, не снимая своей длинной, тяжелой шубы, пошел в кабинет. Тут он сел в кресло перед письменным столом и, прежде чем взяться за перо, минуты три думал о чем-то, заслонив глаза рукою, как от солнца, — точь в точь, как это делал его сын, когда бывал не в духе.
Лицо у него было грустное, задумчивое, с выражением той покорности, какую мне приходилось видеть на лицах только у людей старых и религиозных. Я стоял позади, глядел на его лысину и на ямку в затылке, и для меня было ясно как день, что этот слабый, больной старик теперь в моих руках. Ведь во всей квартире, кроме меня и моего врага, не было ни души.
Стоило бы мне только употребить немножко физической силы, потом сорвать часы, чтобы замаскировать цели, и уйти черным ходом, и я получил бы неизмеримо больше, чем мог рассчитывать, когда поступал в лакеи. Я думал: едва ли когда представится мне более счастливый случай. Но вместо того, чтобы действовать, я совершенно равнодушно посматривал то на лысину, то на мех и покойно размышлял об отношениях этого человека к своему единственному сыну и о том, что людям, избалованным богатством и властью, вероятно, не хочется умирать… — Ты давно служишь у моего сына?
Он кончил писать и встал. У меня еще оставалось время. Я торопил себя и сжимал кулаки, стараясь выдавить из своей души хотя каплю прежней ненависти; я вспоминал, каким страстным, упрямым и неутомимым врагом я был еще так недавно… Но трудно зажечь спичку о рыхлый камень.
Старое, грустное лицо и холодный блеск звезд вызывали во мне только мелкие, дешевые и ненужные мысли о бренности всего земного, о скорой смерти… — Прощай, братец! Нельзя уже было сомневаться: во мне произошла перемена, я стал другим. Чтобы проверить себя, я начал вспоминать, но тотчас же мне стало жутко, как будто я нечаянно заглянул в темный, сырой угол.
Вспомнил я своих товарищей и знакомых, и первая мысль моя была о том, как я теперь покраснею и растеряюсь, когда встречу кого-нибудь из них. Кто же я теперь такой? О чем мне думать и что делать?
Куда идти? Для чего я живу? Ничего я не понимал и ясно сознавал только одно: надо поскорее укладывать свой багаж и уходить.
До посещения старика мое лакейство имело еще смысл, теперь же оно было смешно. Слезы капали у меня в раскрытый чемодан, было нестерпимо грустно, но как хотелось жить! Я готов был обнять и вместить в свою короткую жизнь все, доступное человеку.
Мне хотелось и говорить, и читать, и стучать молотом где-нибудь в большом заводе, и стоять на вахте, и пахать. Меня тянуло и на Невский, и в поле, и в море — всюду, куда хватало мое воображение. Когда вернулась Зинаида Федоровна, я бросился отворять ей и с особенною нежностью снял с нее шубу.
В последний раз! Кроме старика, в этот день приходило к нам еще двое. Вечером, когда совсем уже стемнело, неожиданно пришел Грузин, чтобы взять для Орлова какие-то бумаги.
Он открыл стол, достал нужные бумаги и, свернув их в трубку, приказал мне положить в передней около его шапки, а сам пошел к Зинаиде Федоровне. Она лежала в гостиной на софе, подложив руки под голову. Прошло уже пять или шесть дней, как Орлов уехал на ревизию, и никому не было известно, когда он вернется, но она уже не посылала телеграмм и не ожидала их.
Поли, которая все еще жила у нас, она как будто не замечала. Ей уже, как Орлову, из упрямства хотелось быть несчастной; она назло себе и всему на свете по целым дням лежала неподвижно на софе, желая себе только одного дурного и ожидая только дурное. Вероятно, она воображала себе возвращение Орлова и неизбежные ссоры с ним, потом его охлаждение, измены, потом как они разойдутся, и эти мучительные мысли доставляли ей, быть может, удовольствие.
Но что бы она сказала, если бы вдруг узнала настоящую правду? А Жоржинька-то уехал, — солгал он. Он со вздохом сел и нежно погладил ее по руке.
Сегодня у Биршовых день рождения их Кати. Славная девочка! Я подал ему стакан чаю и графинчик с коньяком.
Он медленно, с видимою неохотой выпил чай и, возвращая мне стакан, спросил робко: — А нет ли у вас, дружок, чего-нибудь… закусить? Я еще не обедал. У нас ничего не было.
Я сходил в ресторан и принес ему обыкновенный рублевый обед. Бедняжка, у нее золотушка! Ах, дети, дети!
Жоржиньке непонятно это чувство. Он еще выпил. Тощий, бледный, с салфеткой на груди, точно в передничке, он с жадностью ел и, поднимая брови, виновато поглядывал то на Зинаиду Федоровну, то на меня, как мальчик.
Казалось, что если бы я не дал ему рябчика или желе, то он заплакал бы. Утолив голод, он повеселел и стал со смехом рассказывать что-то о семье Биршовых, но, заметив, что это скучно и что Зинаида Федоровна не смеется, замолчал. И как-то вдруг стало скучно.
После обеда оба сидели в гостиной при свете одной только лампы и молчали: ему тяжело было лгать, а она хотела спросить его о чем-то, но не решалась. Так прошло с полчаса. Грузин поглядел на часы.
Опять помолчали. Он сел за рояль, тронул один клавиш, потом заиграл и тихо запел: «Что день грядущий мне готовит? Давно бросил.
Глядя на потолок, как бы припоминая, он с чудесным выражением сыграл две пьесы Чайковского, так тепло, так умно!
Но напрасно мы ожидали. Раз пять на день я входил к Зинаиде Федоровне с тем, чтобы рассказать ей всю правду, но она глядела, как коза, плечи у нее были опущены, губы шевелились, и я уходил назад, не сказав ни слова. Сострадание и жалость отнимали у меня все мужество. Поля как ни в чем не бывало, веселая и довольная, убирала кабинет барина, спальню, рылась в шкафах и стучала посудой, а проходя мимо двери Зинаиды Федоровны, напевала что-то и кашляла.
Ей нравилось, что от нее прятались. Вечером она уходила куда-то, а часа в два или три звонилась, и я должен был отворять ей и выслушивать замечания насчет своего кашля. Тотчас же слышался другой звонок, я бежал к комнате, что рядом с кабинетом, и Зинаида Федоровна, просунув в дверь голову, спрашивала: «Кто это звонил? Когда, наконец, в субботу позвонили снизу и на лестнице послышался знакомый голос, она до такой степени обрадовалась, что зарыдала; она бросилась к нему навстречу, обняла его, целовала ему грудь и рукава, говорила что-то такое, чего нельзя было понять. Швейцар внес чемоданы, послышался веселый голос Поли.
Точно кто на каникулы приехал! Я измучилась, я едва пережила это время… О боже мой! Мы с сенатором в первый же день поехали в Москву, я не получал твоих телеграмм, — сказал Орлов. Замаялся в вагоне. Видно было, что он не спал всю ночь, вероятно, играл в карты и много пил.
Зинаида Федоровна уложила его в постель, и все мы потом до самого вечера ходили на цыпочках. Обед прошел вполне благополучно, но когда ушли в кабинет пить кофе, началось объяснение. Зинаида Федоровна заговорила о чем-то быстро, вполголоса, она говорила по-французски, и речь ее журчала, как ручей, потом послышался громкий вздох Орлова и его голос. Отчего я никогда не замечаю ни горничных, ни дворников, ни лакеев? Милая моя, вы просто капризничаете и не хотите иметь характера… Я даже подозреваю, что вы беременны.
Когда я предлагал вам уволить ее, вы потребовали, чтобы она осталась, а теперь хотите, чтобы я прогнал ее. А я в таких случаях тоже упрямый человек: на каприз я отвечаю тоже капризом. Вы хотите, чтобы она ушла, ну, а я вот хочу, чтобы она осталась. Это единственный способ излечить вас от нервов. Теперь расскажи мне о Москве… Что в Москве?
X На другой день — это было 7 января, день Иоанна Крестителя — Орлов после завтрака надел черный фрак и орден, чтобы ехать к отцу поздравить его с ангелом. Нужно было ехать к двум часам, а когда он кончил одеваться, было только половина второго. Как употребить эти полчаса? Он ходил по гостиной и декламировал поздравительные стихи, которые читал когда-то в детстве отцу и матери. Тут же сидела Зинаида Федоровна, собравшаяся ехать к портнихе или в магазин, и слушала его с улыбкой.
Не знаю, с чего у них начался разговор, но когда я принес Орлову перчатки, он стоял перед Зинаидой Федоровной и с капризным, умоляющим лицом говорил ей: — Ради бога, ради всего святого, не говорите вы о том, что уже известно всем и каждому! И что за несчастная способность у наших умных, мыслящих дам говорить с глубокомысленным видом и с азартом о том, что давно уже набило оскомину даже гимназистам. Ах, если бы вы исключили из нашей супружеской программы все эти серьезные вопросы! Как бы одолжили! Поймите же вы, наконец.
Высший свет бранят всегда, чтобы противупоставить его тому свету, где живут купцы, попы, мещане и мужики, разные там Сидоры и Никиты. Оба света мне противны, но если бы мне предложили выбирать по совести между тем и другим, то я, не задумываясь, выбрал бы высший, и это не было бы ложью и кривляньем, так как все мои вкусы на его стороне. Наш свет и пошл и пуст, но зато мы с вами хоть порядочно говорим по-французски, кое-что почитываем и не толкаем друг друга под микитки, даже когда сильно ссоримся, а у Сидоров, Никит и у их степенств — потрафляем, таперича, чтоб тебе повылазило, и полная разнузданность кабацких нравов и идолопоклонство. Это рекомендует с дурной стороны не меня только, но и их также. Они кормят меня и ломают передо мною шапку, значит, у них не хватает ума и честности поступать иначе.
Я никого не браню и не хвалю, а только хочу сказать: высший свет и низший — оба лучше. Сердцем и умом я против обоих, но вкусы мои на стороне первого. Ну-с, что же касается теперь ненормальностей брака, — продолжал Орлов, взглянув на часы, — то пора вам понять, что никаких ненормальностей нет, а есть пока только неопределенные требования к браку. Что вы хотите от брака? В законном и незаконном сожительстве, во всех союзах и сожительствах, хороших и дурных, — одна и та же сущность.
Вы, дамы, живете только для одной этой сущности, она для вас все, без нее ваше существование не имело бы для вас смысла. Вам ничего не нужно, кроме сущности, вы и берете ее, но с тех пор, как вы начитались повестей, вам стало стыдно брать, и вы мечетесь из стороны в сторону, меняете очертя голову мужчин и, чтобы оправдать эту сумятицу, заговорили о ненормальностях брака. Раз вы не можете и не хотите устранить сущности, самого главного вашего врага, вашего сатану, раз вы продолжаете рабски служить ему, то какие тут могут быть серьезные разговоры? Все, что вы ни скажете мне, будет вздор и кривлянье.
Как она любит! Даже ненужные вещи собирают теперь по дворам и продают их с благотворительною целью, и битое стекло считается хорошим товаром, но такая драгоценность, такая редкость, как любовь изящной, молодой, неглупой и порядочной женщины, пропадает совершенно даром. Один старинный социолог смотрел на всякую дурную страсть как на силу, которую при уменье можно направить к добру, а у нас и благородная, красивая страсть зарождается и потом вымирает, как бессилие, никуда не направленная, не понятая или опошленная. Почему это? Извозчики неожиданно остановились.
Я открыл глаза и увидел, что мы стоим на Сергиевской, около большого дома, где жил Пекарский. Орлов вышел из саней и скрылся в подъезде. Минут через пять в дверях показался лакей Пекарского, без шапки, и крикнул мне, сердясь на мороз: — Глухой, что ли? Отпусти извозчиков и ступай наверх. Ничего не понимая, я отправился во второй этаж. Я и раньше бывал в квартире Пекарского, то есть стоял в передней и смотрел в залу, и после сырой мрачной улицы она всякий раз поражала меня блеском своих картинных рам, бронзы и дорогой мебели. Теперь в этом блеске я увидел Грузина, Кукушкина и немного погодя Орлова. Если будут письма и телеграммы, то каждый день приноси их сюда. Дома, конечно, скажешь, что я уехал и велел кланяться.
Ступай с богом. Когда я вернулся домой, Зинаида Федоровна лежала в гостиной на софе и ела грушу. Горела только одна свеча, вставленная в канделябру. Приказали кланяться. Я пошел к себе в лакейскую и тоже лег. Делать было нечего, и читать не хотелось. Я не удивлялся и не возмущался, а только напрягал мысль, чтобы понять, для чего понадобился этот обман. Ведь так только подростки обманывают своих любовниц. Неужели он, много читающий и рассуждающий человек, не мог придумать чего-нибудь поумнее?
Признаюсь, я был не плохого мнения об его уме. Я думал, что если бы ему понадобилось обмануть своего министра или другого сильного человека, то он употребил бы на это много энергии и искусства, тут же, чтобы обмануть женщину, сгодилось, очевидно, то, что первое пришло в голову; удастся обман — хорошо, не удастся — беда не велика, можно будет солгать во второй раз так же просто и скоро, не ломая головы. В полночь, когда в верхнем этаже над нами, встречая Новый год, задвигали стульями и прокричали «ура», Зинаида Федоровна позвонила мне из комнаты, что рядом с кабинетом. Она, вялая от долгого лежанья, сидела за столом и писала что-то на клочке бумаги. Выйдя затем на улицу, я прочел на клочке: «С Новым годом, с новым счастьем. Скорей телеграфируй, скучаю ужасно. Прошла целая вечность. Жалею, что нельзя послать по телеграфу тысячу поцелуев и самое сердце. Будь весел, радость моя.
Я послал эту телеграмму и на другой день утром отдал расписку. IX Хуже всего, что Орлов необдуманно посвятил в тайну своего обмана также и Полю, приказав ей принести сорочки на Сергиевскую. После этого она со злорадством и с непостижимою для меня ненавистью смотрела на Зинаиду Федоровну и не переставала у себя в комнате и в передней фыркать от удовольствия. На другой день Нового года Зинаида Федоровна позвала меня в свою комнату и сообщила мне вполголоса, что у нее пропало черное платье. И потом ходила по всем комнатам бледная, с испуганным и негодующим лицом и разговаривала сама с собой: — Каково? Нет, каково? Ведь это неслыханная дерзость! За обедом она хотела налить себе супу, но не могла — дрожали руки. И губы у нее дрожали.
Она беспомощно поглядывала на суп и пирожки, ожидая, когда уймется дрожь, и вдруг не выдержала и посмотрела на Полю. Вы уходите отсюда совсем… совсем! Сейчас же уходите! Они меня нанимали. Как они прикажут, так и будет. Я тут хозяйка! Зинаида Федоровна бросила на стол салфетку и быстро, с жалким, страдальческим лицом, вышла из столовой.
Жития Святых: Собор святого Иоанна, Предтечи и Крестителя Господня
Если звезды блестят ярко зимой — к стуже, мало звезд на небе — к ненастью. Подует ветер с юга — посулит грозовое лето. Метель — к ветрам и снегу на Масленицу. Ясная погода в этот день говорит о засушливом лете. Пасмурная погода или снег — лето будет вполне обычным, без аномальных температур.
Она лежала в гостиной на софе, подложив руки под голову. Прошло уже пять или шесть дней, как Орлов уехал на ревизию, и никому не было известно, когда он вернется, но она уже не посылала телеграмм и не ожидала их. Поли, которая все еще жила у нас, она как будто не замечала. Ей уже, как Орлову, из упрямства хотелось быть несчастной; она назло себе и всему на свете по целым дням лежала неподвижно на софе, желая себе только одного дурного и ожидая только дурное. Вероятно, она воображала себе возвращение Орлова и неизбежные ссоры с ним, потом его охлаждение, измены, потом как они разойдутся, и эти мучительные мысли доставляли ей, быть может, удовольствие. Но что бы она сказала, если бы вдруг узнала настоящую правду? А Жоржинька-то уехал, — солгал он. Он со вздохом сел и нежно погладил ее по руке. Сегодня у Биршовых день рождения их Кати. Славная девочка! Я подал ему стакан чаю и графинчик с коньяком. Он медленно, с видимою неохотой выпил чай и, возвращая мне стакан, спросил робко: — А нет ли у вас, дружок, чего-нибудь… закусить? Я еще не обедал. У нас ничего не было. Я сходил в ресторан и принес ему обыкновенный рублевый обед. Бедняжка, у нее золотушка! Ах, дети, дети! Жоржиньке непонятно это чувство. Он еще выпил. Тощий, бледный, с салфеткой на груди, точно в передничке, он с жадностью ел и, поднимая брови, виновато поглядывал то на Зинаиду Федоровну, то на меня, как мальчик. Казалось, что если бы я не дал ему рябчика или желе, то он заплакал бы. Утолив голод, он повеселел и стал со смехом рассказывать что-то о семье Биршовых, но, заметив, что это скучно и что Зинаида Федоровна не смеется, замолчал. И как-то вдруг стало скучно. После обеда оба сидели в гостиной при свете одной только лампы и молчали: ему тяжело было лгать, а она хотела спросить его о чем-то, но не решалась. Так прошло с полчаса. Грузин поглядел на часы. Опять помолчали. Он сел за рояль, тронул один клавиш, потом заиграл и тихо запел: «Что день грядущий мне готовит? Давно бросил. Глядя на потолок, как бы припоминая, он с чудесным выражением сыграл две пьесы Чайковского, так тепло, так умно! Лицо у него было такое, как всегда — не умное и не глупое, и мне казалось просто чудом, что человек, которого я привык видеть среди самой низменной, нечистой обстановки, был способен на такой высокий и недосягаемый для меня подъем чувства, на такую чистоту. Зинаида Федоровна раскраснелась и в волнении стала ходить по гостиной. Сначала робко и подбирая, затем с уверенностью он заиграл «Лебединую песню» Сен-Санса. Сыграл и повторил. Взволнованная Зинаида Федоровна остановилась около него и спросила: — Кум, скажите мне искренно, по-дружески: что вы обо мне думаете? Если же вы хотите, чтоб я говорил вообще по интересующему вас вопросу, — продолжал он, вытирая себе рукав около локтя и хмурясь, — то, милая, знаете ли… Свободно следовать влечениям своего сердца — это не всегда дает хорошим людям счастье. Чтобы чувствовать себя свободным и в то же время счастливым, мне кажется, надо не скрывать от себя, что жизнь жестока, груба и беспощадна в своем консерватизме, и надо отвечать ей тем, чего она стоит, то есть быть так же, как она, грубым и беспощадным в своих стремлениях к свободе. Я так думаю. Я так утомилась, что не пошевельну пальцем для своего спасения. Это он сказал шутя, но после его слов у Зинаиды Федоровны, а потом и у него самого на глазах заблестели слезы. Прощайте, кумушка милая. Дай бог вам здоровья. Он поцеловал ей обе руки и, нежно погладив их, сказал, что непременно побывает еще на днях. Надевая в передней свое пальто, похожее на детский капотик, он долго шарил в карманах, чтобы дать мне на чай, но ничего не нашел. Никогда не забуду того настроения, какое оставил после себя этот человек. Зинаида Федоровна все еще продолжала в волнении ходить по гостиной. Не лежала, а ходила — уж одно это хорошо. Я хотел воспользоваться этим настроением, чтоб откровенно поговорить с ней и тотчас уйти, но едва я успел проводить Грузина, как послышался звонок. Это пришел Кукушкин. Ты говоришь: нет? Экая жалость! В таком случае, пойду поцелую хозяйке ручку и — вон. Зинаида Федоровна, можно? Извините, что так поздно. Он просидел в гостиной не долго, не больше десяти минут, но мне казалось, что он сидит уже давно и никогда не уйдет. Я кусал себе губы от негодования и досады и уже ненавидел Зинаиду Федоровну. Когда я подавал ему шубу, он в знак особого ко мне расположения спросил меня, как это я могу обходиться без жены. Несмотря на свой житейский опыт, я тогда мало знал людей, и очень возможно, что я часто преувеличивал ничтожное и вовсе не замечал важного. Мне показалось, что Кукушкин хихикает и льстит мне не даром: уж не надеется ли он, что я, как лакей, буду болтать всюду по чужим лакейским и кухням о том, что он бывает у нас по вечерам, когда нет Орлова, и просиживает с Зинаидой Федоровной до поздней ночи? А когда мои сплетни дойдут до ушей его знакомых, он будет конфузливо опускать глаза и грозить мизинцем. И разве сам он, — думал я, глядя на его маленькое, медовое лицо, — не будет сегодня же за картами делать вид и, пожалуй, проговариваться, что он уже отбил у Орлова Зинаиду Федоровну? Та ненависть, которой так недоставало мне в полдень, когда приходил старик, теперь овладела мной. Кукушкин вышел наконец, и я, прислушиваясь к шарканью его кожаных калош, чувствовал сильное желание послать ему вдогонку на прощанье какое-нибудь грубое ругательство, но сдержал себя.
Рекомендуется уделить внимание близким и друзьям, поделиться с ними радостью и помочь, если они в чем-то нуждаются. Не есть мяса и не пить алкоголь. Из пищи в этот день рекомендуется употреблять пищу растительного происхождения. Рекомендуется употреблять овощи, фрукты и зерновые продукты. Также не рекомендуется пить алкоголь в этот день. Традиции и обычаи в день Иоанна Крестителя В церковный праздник рекомендуется проявлять сострадание к нуждающимся и слабым, помогать им и жертвовать на благотворительные цели, чтобы помочь тем, кому это действительно необходимо. Еще на церковный праздник 7 июля в церковь можно принести цветы и зелень, а также воду, которую священник освящает во время службы и которую верующие забирают с собой домой. Воду иногда называют «крестовой» или «Ивановой», в честь Иоанна Крестителя. Какие цветы можно принести в церковь? В некоторых регионах этот чай также называют кипрей, терпях, конский жир, кочал и т. Иван-чай символизирует крест, на котором распяли Иисуса Христа, а также покровительство святого Иоанна Крестителя.
Лажечников И. Том 1 Иностранные шуты, Лакоста и Педрилло, отличены какими-то значками в петлице, под именем ордена Бенедетто, собственно для них учрежденного. Герцен А. Чехов А. Достоевский Ф. Бердяев Н. И крест и грамота были вручены Александру Афанасьевичу с объявлением, что удостоен он сея чести и сего пожалования по представлению Сергея Степановича Ланского. Лесков Н. Фет А. Я вас давно уже знаю, вы мне надоели. Скажите, зачем у вас в петлице эта ленточка? Орден Почетного легиона прилично носить храбрым французским воинам, а вы… Загоскин М. Андреев Л. Салтыков-Щедрин М. Горький Максим, Жизнь Клима Самгина Петр Федорович называл гвардейцев «янычарами», а сам завел голш-тинскую гвардию, русских же солдат мучил экзерцициями по русскому образцу, одел их в прусские мундиры и сам хвастался прусскими орденами. Квитка-Основьяненко Г.
Собор Иоанна Крестителя: что можно и нельзя делать 20 января 2024 года
В конце января православные верующие отмечают Собор святого пророка и Предтечи Крестителя Господня Иоанна. Вечером 6 июля, в канун праздника Рождества честного славного Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, митрополит Орловский и Болховский Тихон совершил всенощное бдение в Свято-Иоанно-Крестительском храме города Орла. Собор Иоанна Предтечи отмечают на следующий день после праздника Крещения Господня — 20 января (по новому стилю) или 7 января (по новому). Праздник Рождества Иоанна Предтечи в Свято-Алексиевском женском монастыре города Саратова. Проповедь святителя Луки (Войно-Ясенецкого) в день рождества Иоанна Крестителя.
Рассказ неизвестного человека (Чехов А. П., 1893)
И в этой возрастающей славе наступал закат дней великого князя киевского и всея Руси. Изнемогая силами и приготовившись к блаженной кончине, креститель Руси исповедовался, причастился и с миром предал душу свою в руки Господа 28 июля 1015 года. Вечером 6 июля, в канун праздника Рождества честного славного Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, митрополит Орловский и Болховский Тихон совершил всенощное бдение в Свято-Иоанно-Крестительском храме города Орла. Церковь Иоанна Крестителя, Орёл: просмотрите отзывы (9 шт.), статьи и 4 фотографий Церковь Иоанна Крестителя, с рейтингом 65 на сайте Tripadvisor среди 187 достопримечательностей в Орле.